Научная История

Новые теории и предположения истории Земли, Человечества.
Правила форума
Научный форум "История"

Научная История

Комментарий теории:#1  Сообщение ЮрийГриг » 10 мар 2015, 14:41

Неприязнь к материализму у многих историков объясняется прежним теоретическим насилием в Союзе. Но бросаться в иную сторону еще более ошибочно. Сейчас расплодилось огромное число надуманных теорий, в основу которых положены всевозможные воображаемые фантомы. По существу они сродни религиозным представлениям, когда предельные абстракции типа богов, божественного разума, демиургов, абсолютизированного сознания или души, существующих сами по себе, и т.п. создают и определяют все происходящее в мире. Должен отметить, что сами авторы не чувствуют нелепости этих фантазий, так как в них они, возможно непреднамеренно, возвышены даже над этими высшими сущностями. Как, например, Ронвилсу, автору «О новом взгляде на эволюцию человека и исторический процесс», почему-то известно, что задумали изначально Демиурги, как они работали, а когда им стало скучно, какие начали эксперименты и пр., и пр. Конечно, человеку свойственно обобщение, генерализация знания, как и творение абстракций, но при этом ему следует самокритично оценивать полеты своего воображения.
Мы вырабатываем наше эффективное поведение, а тем самым и знание мира, только лишь при взаимодействии с окружением. Следовательно, и оценка нашего знания может производиться нашим бытием, т.е. той же областью, которая сформировала данное отношение к природе. Тот факт, что мы сегодня на основании наших естественнонаучных знаний создали огромное количество сложнейших объектов, которые успешно функционируют, доказывает правильность этих знаний (и материалистического представления о природе). Физика приобрела прочную базу знаний, неисчислимое число раз проверяя на практике теоретические законы и инструментарий взаимодействия (в том числе теоретический). То же химия и биология. Более того, естественные науки пользуются апробированным знанием и методами предшествующих дисциплин, что равносильно привлечению и их многообразной практики. Только таким путем в течение тысячелетий человечество все более объективно постигает внешний мир. Ни идеальные выдумки, ни религиозные абстракции не способны доказывать свою правомерность на практике.
Необходимо развивать теорию истории на научной основе. Также как химия обратилась к физике (физической химии), биология к биофизике и биохимии для обоснования своих выводов, так и теория истории должна обрести в апробированных теориях предшествующего уровня устойчивую базу. Человек является природным объектом, состоит из таких же атомов, молекул, макромолекул, что и иные тела, следовательно, подчинен тем же закономерностям развития, что и все сущее на Земле. Нужно выявить эти закономерности, и на этой основе создать Научную Историю.
Подобную попытку я предпринял. Результат многолетних изучений изложил в книге «Системные принципы эволюции человечества».
Сайт: https://sites.google.com/site/philosoph ... /evolution
Предлагаю краткое содержание концепции в данной статье.
Естественнонаучный подход к эволюции человечества

За последние несколько сотен лет появилось огромное количество социологических учений, каждое из которых с равным правом могло подвергнуть критике все остальные подходы. Такое странное состояние, когда даже Конт, издавший свои работы 200 лет назад, вполне мог бы вновь утверждать свои тезисы и обоснованно критиковать современные теории, возникло, поскольку каждая из них выдвигала в качестве собственной базы то или иное явление или качество общественной жизни. Ее содержание зависело от предпочтений автора, от тех критериев, которые лично он считал наиболее ценными, хотя другие могли иметь противоположное мнение.
В то же время гуманитарии не могли не видеть, как развиваются естественные науки. Новые теории базировались на достижениях предшествующих, формируя все более обширные и более сложные знания. Даже когда классическая физика оказалась неспособной объяснить процессы микромира на атомном и субатомном уровне, то возникшая квантовая механика не то, что отбросила прежнюю теория, а лишь очертила область ее применимости, сделав ее частным решением более общей теории. Таким путем физика развивает свое содержание, постигая новые сферы природы, все расширяя и уточняя выявленные законы. Также химия, исследуя взаимодействия веществ, определила закономерности образования и распада сложных молекул. Теория первоначально вовлекала в свою орбиту все большее разнообразие веществ и их взаимосвязей, формируя принципы сугубо химического содержания. Но по мере развития ученые углубились в анализ первичных процессов и, привлекая достижения физики, создали промежуточную теорию, химическую физику, которая, увязав теории этих уровней, помогла обосновывать ранее полученные выводы. Этот путь характерен для всех естественных наук. Биология также начинала с изучения явлений, происходящих в организмах, в их органах, клетках, сосудах, нервах и т.п. Но позже благодаря биохимии и биофизике выявленные ранее закономерности стали уточняться и приобретать обоснованную, устойчивую базу. Неизменный прогресс естественных дисциплин способствует формированию единой взаимосвязанной многоуровневой науки. Только такая наука способна постигать сложный многоуровневый внешний мир.
Познание окружающей природы возможно при взаимодействии с ней. Следовательно, и проверка правильности наших знаний должно происходить при применении этих знаний в той же сфере. Практика действенности созданных человеком искусственных объектов и их эффективное использование, является бесспорным доказательством достижений науки.
Но вот общественные учения никак не могут вовлечься в науку и получить устойчивую базу для последовательного развития. В то же время единая обоснованная теория эволюции человечества становится крайне необходимой. Она должна способствовать последующему успешному развитию, так же как наука сделала возможным благополучное существование человечества, достигшее уже более чем 7 миллиардов человек.
Общество и индивид
Хорошо известно, что человек состоит из тех же атомов и молекул, что и прочие тела на Земле, следовательно, всеобщие законы природы должны быть присущи и жизни людей. Эта вполне естественная мысль была высказана Монтенем еще в 16 веке. Но каковы те всеобщие законы, которые применимы и к физическим и к общественным явлениям, выяснить было не просто, а в прошлые века и невозможно. В 17 веке наиболее развита была механика, поэтому Гоббс постарался уподобить общество часам, а в 18-19 веках значительный интерес начали представлять живые организмы и эволюционные теории. Для многих социологов взаимосвязь клеток и органов в организме, придающие ему целостность, стали наиболее привлекательными для изучения общества принципами. Сами по себе теоретические достижения математики, физики, химии не могли быть применены к обществу, но научные методы и соотношение элементов и целого в организме казалось вполне применимым и к обществу.
Однако возникла очень серьезная проблема этого соотношения. Реальность показывала много более независимое поведение людей, чем это следовало бы из его причастности обществу. Дилемма: либо общество есть согласованное объединение индивидов, и тогда индивид есть основная единица социологии, либо общество всецело доминирует над индивидом, и тогда оно является предметом изучения, определяющим подчиненные действия своих элементов, - остается неразрешенной до сих пор. Вся история социологии выглядит как маятник, склоняющийся то в одну, то затем в другую сторону.
Сен-Симон, Конт сравнивают общество с организмом, они утверждают примат целого, общества, над индивидом. Спенсер выдвигает противоположный подход: общество «служит» составляющим его индивидам, общество существует для блага его членов. Но и у него общество есть организм. Дюркгейм пытается разделить эти понятия, представить дихотомию общественного и индивидуального, выделяя факторы, характерные для общества и характерные для индивида, но в итоге общество все же превалирует. Вебер категорически склоняется к главенству рационально действующего индивида. Попытки смягчить крайности вводом промежуточных общностей, как, к примеру, у Тенниса: очаг, семья, общины традиционного образца, - лишь добавляли проблемы. Следовало не только пояснить отношение индивида к этой общности, но и решить аналогичную проблему отношения общности к обществу. Определения групп, коллективов, общностей выглядели крайне расплывчатыми и очень зависели от предпочтений автора.
Система
Казалось бы, объяснить формирование объединений, групп, коллективов, обществ, можно было бы, прибегнув к понятиям «система», «структура», «интеграция», «дифференциация» - всеобщим понятиям, часто употребляемым и в естественнонаучных теориях. В частности, они широко использовались Спенсером, Богдановым. Но инициированная Л. фон Берталанфи в 1962 г. разработка общей теории систем привела к неоднозначным результатам.
Изначально система представлялась по аналогии с живым организмом как целостная взаимосвязь элементов. «Система есть комплекс элементов, находящихся во взаимодействии». К системе применимы «основные понятия и принципы – целостность, централизация, дифференциация, ведущая часть системы, закрытая и открытая системы, рост во времени, конкуренция» (2, с. 34). Недостаточно четкое изначальное определение системы породило огромное разнообразие системных подходов, которые стремились придать системе строго формализованный вид. Но применяемая математизация тем самым подрывала основной фактор организмической теории, фактор целостности. Любое используемое в уравнениях множество обязано было состоять из тождественных элементов, которые из-за абсолютной однотипности не могли бы взаимодействовать, тем более входить во взаимосвязь, что совершенно необходимо для образования целостного объекта. Попытки применить вместо самих элементов их «отношения», «композиции» лишь внедряли во множество усложненные, но опять-таки однотипные, компоненты, представляющие собой комплексы первичных элементов.
Данная проблема имела более глубокое основание. Рассматривая в общем виде эволюцию на Земле, мы можем отметить, что происходило все большее усложнение ее объектов. Образовывалась интеграция молекул в макромолекулы, те вовлекались в еще более сложные взаимосвязи, возникли белки, одноклеточные организмы, которые позже интегрировались в многоклеточные организмы. Живая особь представляет собой единство всей этой иерархии взаимосвязанных атомов, молекул, макромолекул, органов и т.п. Но следует иметь в виду, что исходным этапом каждого акта интеграции является совокупность изначально самостоятельных независимых элементов. К такой совокупности наилучшим образом подходит понятие множество, и к ней вполне применимы математические методы. Другое дело конечный этап преобразования. Целостную систему, как таковую, невозможно разделить на элементы или на их отношения, композиции, не уничтожив качества самой системы. Поэтому нужно рассматривать начальное ее состояние как некоторую сумму элементов, а уже конечную интеграцию как целостный объект, но при этом следует иметь в виду и промежуточные состояния, как переходные этапы. Об этом можно судить даже по простейшим примерам преобразований пар – вода или вода – лед. Так, в водоеме при замерзании воды первоначально образуются ледяные корки вдоль берегов и в местах наиболее удобных для формирования ледяного пласта, и лишь позже лед покрывает весь водоем.
Холл и Фейджин выделяли подходящее описание систем, отличных от целостных: «Противоположным случаем является поведение объекта, состоящего из совокупности частей, совершенно не связанных между собой: здесь изменение в каждой части зависит от самой этой части. Изменение в такой совокупности является физической суммой изменений в ее отдельных частях. Такое поведение называется обособленным, или физически суммативным» (3, с. 262 –263).
По Эшби первое значение самоорганизующейся системы относится к «системе, все части которой в начале работы отделены друг от друга (так что поведение каждой из них не зависит от состояний других частей), а затем эти части работают таким образом, что между ними устанавливаются некоторые связи»; происходит «переход от неорганизованной системы к организованной» (8, с. 327-328).
Я предпочитаю различать эти состояния систем как начальную, суммативную систему, и конечную, целостную систему, имея в виду при этом, что в процессе перехода возникают локальные интеграции или объединения. Основанием для образования суммативной системы могут служить внешние, например, природные условия, благоприятные для накопления соответствующих элементов. Но определяющим фактором целостной системы является то собственное, внутреннее качество, которое возникает благодаря всеобъемлющей взаимосвязи между элементами.
Имея в виду промежуточные стадии формирования целостной системы, разумно было бы определять общество как систему в переходной стадии, когда в ней образуются локальные объединения, общности, но переход к общей целостности пока что не произошел. Более того, следует и систему человечества рассматривать в такой переходной фазе, а сами отдельные общества, как и государства, рассматривать как некие локальные образования, возникшие в более общей системе. Тот факт, что человечество находится на промежуточном этапе формирования, вполне очевиден в наше время, когда экономические и культурные взаимоотношения начинают охватывать весь мир.
Общество или человечество?
Многие учения, такие как Платона, Гегеля, Маркса, концентрировали внимание на обществе, государстве, но не на человечестве в целом. Надо полагать, у таких локальных объединений легко определялись границы, имелась четко выраженная организация, управление, проявлялись особые взаимоотношения между слоями, классами. То есть вполне определенно можно было выделить основные параметры системы, что крайне недоставало теориям, рассматривающим более широкие общности, в частности, цивилизации. Даже современные теории, такие как теории мир-систем Валлерстайна или, без дефиса, мировой системы Франка, Чейз-Дана и т.п., страдают от отсутствия четких объективных признаков, определяющих эти системы, из-за зависимости соответствующих критериев от предпочтений автора. К примеру, Франк распространил мировую систему в глубь веков, имея в виду разнообразные параметры, относимые Валлерстайном к капитализму: «... то, что Иммануил писал о Европе, три, шесть, или двенадцать характеристик капитализма в Европе применимы к миру везде и также ранее. Следовательно, не верно, что мир-система родилась и расплодилась в Европе...» (9, с.221). Но почему взять за основу анализа эти 3-6-12 характеристик, а не 20 этих и совершенно иных признаков? Как доказать, которые из них существенные, а которые нет? Если Валлерстайн рассматривал ‘мир-системы’, которые существовали лишь в течение последних 500 лет, у Андре Гундер Франка «мировая система» имела место уже 5000 лет тому назад(6, 7). Но можно было и иначе представить такие системы, как например у Чейз-Дана и Холла. А именно, учесть все исторически возникающие общности, начиная с очень маленьких сетей оседлых групп, собирателей продуктов (как мини-системы у Валлерстайна), переходя затем к большим региональным системам, включающие в себя племена, ранние государства, аграрные империи, и завершая современной глобальной политической экономикой (8). Субъективизм в выборе критериев оценки систем значителен; каждый может предложить свой вариант распределения мировых явлений в истории, отдавая предпочтение тем или иным общим, а то и частным, сторонам жизни. Естественно, когда хотят сравнивать столь разные системы, становится размытым само понятие: мир-система. Неявными становятся и территориальные границы таких систем, и периоды их стационарного, но и динамичного состояния. Все эти и иные параметры оказываются всецело зависимыми от позиции автора.
Существуют ли закономерность истории?
Качания между индивидом и обществом привели к откровенному нежеланию придерживаться методов научного изучения. В. Виндельбанд и Г. Риккерт различали науки не по предмету, а по методу их исследования. «Номотетические» науки выявляют всеобщее, закономерность, а «идеографические» (образные) науки, описывают единичные события. Позже более обоснованная попытка доказать, что не существует закономерность исторического развития, что общественные события неповторимы и ситуативны, что нет места исторической науке (которую он обзывает «историцизмом»), что история может интерпретироваться каждым человеком по собственному представлению и т.п., принадлежит К. Попперу. «Науки, которые интересуются конкретными, специфическими событиями и их объяснением, можно, в отличие от обобщающих наук, назвать историческими науками». Утверждение, что общественные явления совершенно случайны и не обусловлены помимо частных обстоятельств общими закономерностями, допустимо, только если не существует природных законов эволюции человечества. Этого никому не дано знать. Никто, никакой ученый, не должен полагать свои знания столь всеобъемлющими, чтобы утверждать, что в природе не существует таких закономерностей. Но если они есть, то нам следует постигать их, а отдельное событие рассматривать как следствие закономерностей, приобретшее данную частную форму под влиянием множества конкретных обстоятельств. «Идеографические науки» будут подчинены «номотетическим» наукам.
«Доказательства» Поппера основываются на сравнении естественных и исторических теорий. При этом, однако, он не обращает внимания на то, что сравнивает разные сущности: законы естествознания и конкретные исторические события. Те же выводы он мог бы сделать относительно самого естествознания, а именно, категорично отрицать его право быть наукой, поскольку невозможно в точности предсказать какое бы то ни было конкретное, например физическое, событие. Есть бесконечное множество факторов действительности, так или иначе влияющих на процессы. Ни один физик не сможет абсолютно точно рассчитать движение катящегося шарика, поскольку не способен определить все шероховатости поверхности и самого шарика, не говоря о множестве иных, не учитываемых воздействий со стороны всех окружающих тел, гравитационных, электромагнитных, атмосферных и пр., влияющих на траекторию движения.
Поппер право на научность определяет, основываясь на свой принцип фальсификации, т.е.
проверку теории на осуществимость ее следствий. «В физике ‘точка зрения’ обычно выступает в форме физической теории, которую можно проверить с помощью новых фактов. Для истории же эта проблема не является столь простой» (2, с.302). Действительно, воспроизвести исторические события, так как это делается в физических экспериментах, не получится. Но, во-первых, ни одно конкретное физическое явление неповторимо совершенно точно, как не может повториться вся конкретная действительность, а, во-вторых, физика, изучающая масштабные явления, геологические, космические и пр., также неспособна воспроизводить их по желанию, но находит пути выявлять их закономерности. В сравнении с ними история, на мой взгляд, имеет некоторое преимущество благодаря тому, что описание конкретных событий содержит, как правило, много больше сведений, чем необходимо для подтверждения точки зрения автора. Они могут оказаться полезными для последующей оценки теорий. В описаниях, не подчиненных абстрагирующим обобщениям, содержится материал, выходящий за границы данной теории и способный прямо или косвенно подтвердить или опровергнуть основной вывод. К тому же подобные описания, как правило, бывают представлены разными очевидцами с разными точками зрения, что порой равносильно проведенным дополнительным опытам.
Между прочим, принцип фальсификации также неприемлем. Придерживаясь строго формальной логики, можно утверждать, что никакой факт не может опровергнуть теорию. Любая теория или гипотеза выдвигает или обязана выдвинуть условия осуществимости ее вывода. Поскольку обстоятельства опыта характеризуются бесконечным количеством свойств, то их невозможно отразить в описываемом факте; он не способен абсолютно точно учесть заданные условия. Имея в виду неохваченное многообразие реальности, формальный подход не может гарантировать соответствие факта заданным условиям, аналогично тому, как невозможно было гарантировать всеобщность индуктивного вывода. Оставаясь в кругу формального анализа, следует признать, что никакой факт не может опровергнуть какую бы то ни было теорию.
Авторитетное отрицание Поппером закономерности эволюции человечества нанесло немалый вред исторической науке. Многие историки с радостью приняли этот вывод, так как он оправдывал любую интерпретацию общественных явлений. Вместо того, чтобы, придерживаясь базовых закономерностей, анализировать события и выявлять общие и частные их причины, историки предпочитают обращаться к легче всего обнаруживаемым факторам, также обусловившим возникновение и конкретное проявление данного события. Человек, человечество – самое сложное природное образование. Даже при изучении растения, дерева, необходимо иметь в виду и стволовые законы, и закономерности образования ветвей, стеблей, и, наконец, при оценки отдельных листьев все, что влияет на их формирование. Тем более, рассматривая общественные события, требуется в первую очередь определить общую и региональную стадии эволюции, прогрессивные и регрессивные тенденции, но и частные обстоятельства, повлиявшие на конечный эффект.
Оправдывает сегодняшнюю позицию историков не только вредный подход к «историцизму» Поппера, но и тот факт, что после отрицания теорий Гегеля, Маркса, Конта, Спенсера и др., новых распространенных, но и убедительных, теорий эволюции так и не появилось.
С другой стороны, наука в наши дни достигла столь обширных и глубоких знаний, а продвижение человечества столь явно показывает путь формирования единства, что имеются все предпосылки создания естественнонаучной теории эволюции. В этом плане самым полезным достижением науки являются изученные в физике, химии, биологии процессы качественных преобразований, фактически актов развития. Выявленные общие закономерности и стадии переходов должны быть применимы и для системы человечества. Попытки распространить полученные в физике и химии знания об этих преобразованиях на общественные явления были предприняты Хакеным, Пригожиным и их последователями. При этом, однако, возникли и некоторые проблемы, относящиеся прежде всего к познавательным качествам человека, которые оставались нерешенными.
Основание и движущие силы эволюции в теории Маркса
Важнейший фактор эволюции, а именно, причина преобразований в обществе, наиболее последовательно была представлена в теории К. Маркса. Как было сказано, общим недостатком можно сказать всех социологических теорий, как и философий истории, была та первичная сущность, опираясь на которую развертывалось последующее содержание данной концепции. Этой слабости не избежал и марксизм. Хотя экономические отношения, бесспорно, имели огромное значение в жизни общества, они тем не менее были присущи лишь человечеству, причем, на определенной стадии эволюции. Можно было выявить их влияние на почти все стороны жизни людей, можно было указать на исходную причину развития – производительные силы, что придало бы теории материалистический вид, но свести ее к естественнонаучным основам было невозможно из-за специфичного базового качества. Как обычно бывает в подобных случаях, множество проблем не могло найти убедительного объяснения в рамках этой теории.
Во-первых, надо было понять, что представляют собой экономические отношения и как они возникли. В марксизме они сводятся к совокупности производственных отношений, которые зависимы от уровня производительных сил, прежде всего от уровня развития средств труда. Качественное изменение производительных сил приводит к противоречию с существующими производственными отношениями, отчего наступает эпоха социальной революции, которая вновь приводит в соответствие производственные отношения и всю громадную надстройку, включая политическую систему. Такое представление движущего фактора эволюции было важным достижением теории. Она приобретала целостный характер и объясняла динамику исторических преобразований.
Конкретизация этого противоречия сводилась к классовой борьбе, публичной власти, утверждающей верховенство господствующего класса, подавляющего эксплуатируемый класс, наконец, к революциям, благодаря которым происходит восхождение формаций. В основе конфликтов и насилия следовало видеть именно несоответствие устаревших производственных отношений возросшим производительным силам. Но возникал вопрос: почему развитие производительных сил должно было приводить к противоречию с зависимыми от них производственными отношениями? Если зависимость однозначна, то эти отношения будут попросту изменяться в сопряжении с изменениями производительных сил. Если нет, то должно быть и иное основание, определяющее независимую сторону производственных отношений и обусловливающее их относительную самостоятельность. Более того, это основание должно обладать качеством насилия. Только в этом случае понадобятся также насильственные действия для подавления противоборства прежних производственных отношений и всей консервативной надстройки, чтобы внедрить отношения, которые соответствуют новым производительным силам.
Насилие оказалось столь важным фактором для теории, что следовало либо его возникновение объяснить как следствие отнюдь ненасильственных экономических отношений, либо круто менять теорию и искать помимо развития производительных сил иное дополнительное основание. Маркс предпочел первое. В частности, для капитализма он пытается доказать, что обмен эквивалентов в процессе развития товарного производства превращается в свою прямую противоположность, что собственность становится правом присваивать чужой неоплаченный труд. «Весь процесс объяснен чисто экономическими причинами, причем ни разу не было необходимости прибегать к ссылке на грабеж, насилие, государственное или какое-либо иное политическое вмешательство» (2, с.153). Объяснение опирается на как бы бесхитростный обмен рабочей силы на часть капитала. Поскольку же труд создает продукт больший, чем эта плата, то другая часть произведенного продукта присваивается капиталистом. Если исходить из закона стоимости и строго придерживаться ее эквивалента – рабочего времени, то никакой прибавочной стоимости капиталист бы не получил. Но владение собственностью в виде средств производства позволяет ему на рынке труда покупать рабочую силу по ее стоимости, которая определяется, «как и стоимость всякого другого товара, рабочим временем, необходимым для производства, а, следовательно, и воспроизводства этого специфического предмета торговли» (3, с.181). «...Стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая в процессе ее потребления, суть две различные величины» (3, с.204-205). Разность дает прибавочную стоимость. Это объяснение вызывает немало сомнений. Если рабочий может создать товар, больший, чем отмеченная оплата его труда, то значит, что ценность рабочей силы, как товара, также значительно выше, чем стоимость только лишь необходимых жизненных средств. Маркс не отбрасывает случаи квалифицированного работника, которому платят выше, чем неквалифицированному, даже если для существования обоих были бы достаточны равные средства. Тот факт, что для приобретения квалификации требовались дополнительные затраты, отчего его стоимость выше, едва ли рассчитывается при покупке. Весомым является возможный результат сложного труда, то есть его потребительское качество обусловливает плату, а не средства воспроизводства рабочей силы.
«Различные пропорции, в которых различные виды труда сводятся к простому труду, как к единице их меры, определяются общественным процессом за спиною производителей...» (3, с. 53). В этой фразе Маркс как бы принимает, что цена рабочей сила определяется общественным процессом, а конкретнее через механизмы рынка, но отнюдь не абстрактной стоимостью. На первой стадии капитализма производственные операции характеризовались большей частью однотипными, не требующими сложных навыков, действиями, отчего в теории более всего значил так называемый простой труд. Но при более развитой экономике, тем более в наше время, на первый план выходит квалификация, творчество, и становится очевидным, что именно полезный результат труда (порой ожидаемый) обусловливает заработную плату работника. Следовательно, прибыль определяется не разностью между стоимостью рабочей силы и его потребительской стоимостью, а неким свойством собственности, рожденным отнюдь не в сфере обмена.
Если придерживаться представления Маркса о стоимости рабочей силы, то можно поставить вопрос: чем отличается рабовладельчество от капитализма в экономическом плане. Там также рабовладелец обязан обеспечить раба жизненными средствами, то есть эквивалентом рабочей силы. И присваивает все, что сверх того. Выходит, две смены формаций не продвинули человечество в степени эксплуатации и социального обеспечения ни на шаг.
Критики, в частности К.Поппер, обратили внимание и на другое, чисто экономическое соотношение труда и его оплаты. Если на рынке имеется сырье, стоимость которого оказалась ниже, чем стоимость товара, полученного только лишь благодаря применению этого сырья, то оно должно привлечь множество покупателей. Спрос возрастет, цена поднимется. То же самое должно было произойти с рабочей силой. Капиталисты расширяли бы производство, открывали новые предприятия, дабы извлечь прибыль из столь дешевого товара – рабочей силы, пока она не станет соответствовать своей реальной стоимости по потребительскому содержанию. Чтобы этого не произошло, нужно, чтобы численность рабочих возрастала со скоростью большей, чем рост производственных мощностей. Наличие резервной рабочей силы позволило бы поддерживать низкую цену на нее. Но этот процесс по многим причинам ограничен. При определенном уровне технической оснащенности и соответствующей квалификации рабочих, капиталисту доступна только сфера количественных изменений, расширения или сокращения производства. Замкнувшись на отдельном предприятии невозможно сделать широкие выводы об избыточном рабочем населении общества. Что же касается механизации, высвобождающей часть рабочих, то со своей стороны оно же должно вовлечь и в созидательную и в производственную деятельность значительную массу людей.
Наконец, как объяснить отношения классов в феодальном и рабовладельческом обществах. Там также действовал ненасильственный обмен?
Ф. Энгельс, стремясь поддержать эту идею Маркса, несколько раз обращается к теории насилия, видимо не находя удовлетворительного решения.
Один из его доводов подчеркивает преимущество насильника в экономическом развитии, которое должно предварительно доставить средства насилия, чтобы стало возможным само насилие. Но следует задаться вопросом – а почему более развитое общество, обладающее большей экономической мощью, не удовлетворяется достигнутым, а нападает на экономически более слабое общество ради благ, которые сам же способен создать с большим эффектом? Вообще-то говоря, история знает огромное количество войн, когда победу одерживали много менее развитые в экономике народы. Кочевые племена, варвары из-за более подходящей для военных действий строго соподчиненной организации не раз одерживали победы над странами с высокой культурой. Но, даже если принять тезис, что лучшая экономика может лучше обеспечить победу, – то стремление к насилию из самой экономики никак не вытекает.
Еще менее убедительной кажется связь насилия с обменом. Здравый смысл говорит обратное: обмен – является средством взаимосвязи, следовательно, он улучшает взаимоотношения людей. У первобытных народов бывало, что сам обмен устанавливался ради поддержания дружеских отношений между общинами, хотя обмениваемые продукты могли быть получены самостоятельно. С другой стороны, развитие средств труда делают возможным самообеспечение отдельной семьи. Возникшее натуральное хозяйство лишь изредка вовлекается в обмен продуктов. Стабильный и совершенно необходимый товарообмен дело более позднего развития; он возникает при формировании капиталистического производства. В то время как неравенство и имущественное, и социальное рождается несравненно раньше. Отсюда должен следовать вывод, что корни насилия отнюдь не в обмене, а в чем-то другом.
Конечно, тезис, что насилие возникает из вовсе ненасильственных действий, поддержал бы всесильность экономического основания, но он выглядит парадоксальным. Если эксплуатация не несет в себе насилие, а есть лишь форма добровольного обмена труда и прожиточных средств, то почему нужна публичная власть, зачем трудящиеся должны пытаться сами осуществить насилие над честными работодателями и уничтожить их? Эквивалентным обменом эксплуатацию «чужой, но формально свободной рабочей силы» (3, с.772) не объяснить. Необходимо опять-таки обратиться к неэкономическому основанию, породившему насилие и власть.
Интересно, что наряду с этим «чисто экономическим объяснением» насилия, Энгельс дает правдоподобное описание возникновения отношений господства и порабощения.
«Постепенно производительные силы растут; увеличение плотности населения создает в одних случаях общность, в других – столкновение интересов между отдельными общинами; группировка общин в более крупное целое вызывает опять-таки новое разделение труда и установление новых органов для охраны общих и для подавления противообщественных интересов (курсив мой, Ю.Г.)» (2, с.168).. Здесь он не выясняет, «каким образом эта все возраставшая самостоятельность общественных функций по отношению к обществу могла со временем вырасти в господство над обществом...» (там же). Зато в другом процессе образования классов Энгельс отмечает факт, который сразу все ставит на свои места. Когда «производство развилось уже настолько, что человеческая рабочая сила могла произвести больше, чем требовалось для простого поддержания ее ... рабочая сила приобрела стоимость. Но сама община и союз, к которому принадлежала эта община, еще не выделяли из своей среды свободных, излишних рабочих сил. Зато их доставляла война, а война так же стара, как и одновременное существование по соседству нескольких общинных групп (курсив мой)» (2, с.169). Ни одно из тех изящных силлогизмов, которые должны были вывести господство и эксплуатацию из благотворных процессов производства и обмена, не было свободно от изъянов. И только это признание факта столкновений и войн делает понятной и естественной причину власти, политической и экономической. Всю теорию насилия следовало начинать с этого факта, так как не существует более явной формы уничтожения, подавления, принуждения, чем война. И было бы правильнее путем анализа столкновений и войн определить существующую издревле («война стара как мир») причину насильственных отношений, которые пропитывают затем все общества, формируют отношения не только общественно полезные, но и необходимо властные, в том числе и в сфере экономики. Поэтому, с одной стороны, утверждается, что насилие существовало все время в виде войн, а с другой, – не обращая внимания на войны и их влияние на организацию общества, ищут ненасильственное экономическое обоснование эксплуатации. То, что «люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться» не принижает значения того, что люди должны успешно противостоять не только природным коллизиям, но и своим врагам. Насколько отношение жизни и смерти важнее, чем благополучная жизнь, настолько же противоборство и обусловленная им политика оказываются важнее материальных средств жизни и экономики. Эти сферы жизни общества в различные периоды истории имели разную значимость.
Конфликты и войны
В течение тысячелетий конфликты, войны были столь частым явлением в отношениях внутри стран и между странами и к тому же они оказали столь значительное влияние на эволюцию человечества, что любая теория истории обязана объяснить их причину. А научная история должна выявить их естественнонаучные истоки.
Обратившись к физическим и химическим системам, можно отметить возникающие в них столкновения, которые, однако, при равновесном состоянии системы не приводят к значительным изменениям общего состояния. Упругие и неупругие столкновения, как и объединения и распады веществ, происходят в прямом и обратном направлениях, не нарушая равновесности системы. Учащение и усиление этих столкновений, коллизий, зависит от перехода к слабому, и далее к сильно неравновесному состоянию. При этом увеличивается количество элементов в активированном состоянии, т.е. с повышенной энергией, которая в нейтральном состоянии элементов бывает скомпенсирована противоположным влиянием. Рост активированных элементов - один из важнейших предпосылок эволюции. В живой природе аналогичное состояние возникает из-за неудовлетворенной потребности, положим, голода, охватывающего все большее количество членов популяции. После превышения некоторой величины, порога, возникает то самое сильно неравновесное, или кризисное, состояние системы, при котором резко возрастают коллизии. Кризисы, если среда не благоприятствует их разрешению в прежнем состоянии, вынуждают, чтобы не разрушиться, образовывать новые интеграции или объединения, которые создают большие возможности существования в усложнившейся среде. Такова общая тенденция развития, в которой кризисы являются необходимой ступенью этого процесса.
Ни марксизм, ни известные теории конфликтов не дали убедительного объяснения их причин. Почти безнадежной выглядит ситуация в работах, где в основу положена изначальная агрессивность людей. Помимо Гоббса, Зиммеля с «априорным инстинктом борьбы» того же принципа придерживается и Кеннет Боулдинг – человек стремится к борьбе с себе подобными. Но в таком случае, каким образом может общество ограничить проявление агрессивности? Общественный договор? Общественные нормы, социальные эталоны? Обезличенные предложения типа: «враждебность генерирует свод законов и норм», - не имеют никакой основы. С чего бы это? Почему не уничтожить противника, и затем даже съесть, как это делалось в древности, а подчиняться кем-то как-то придуманным правилам, регулирующим противоборство. Само подчинение, принятие несоответствующее вектору агрессивности правило, есть насилие над собой, а не над соседями, что явно противоречит утверждаемой априорной природе человека. Или, каким образом может формироваться государственный орган управления? Кому дано право выдвигать нормы, навязывать их всем индивидам? Опять договор, конвенция, добровольное подавление собственной натуры, своего рода мазохизм? Но надо иметь в виду и то, что выделенный орган управления будет состоять из таких же агрессивных людей?
Зиммель выдвигает еще более действенный источник социальных конфликтов – противоречие между обществом и индивидами, составляющими общество. Таким образом общество само становится причиной усложнения конфликтов, и неясно – как оно вообще могло образоваться и существовать. Зиммель считает, что взаимное отталкивание социальных групп способно обеспечить их совокупную равновесность. Это неверно. Взаимное отталкивание должно привести к распаду всей системы. Должна существовать противоположная, притягательная сила, удерживающая группы в обществе. Такую роль может сыграть внешний конфликт. Именно вывод об объединяющей силе внешнего противоборства является одним из достоинств данной концепции. Антагонистическое отношение к врагам сплачивает множество ранее безразличных друг к другу элементов и усиливает имеющееся единство. Если положить в начало истории общности типа общин, в которых взаимосвязь основана на кровнородственности и хозяйственной необходимости совместного существования, то последующий путь может быть описан как все более расширяющиеся объединения из-за борьбы с иными общинами, племенами, государствами.
Именно такого объединяющего начала недостает и марксизму, и конфликтной модели Ральфа Дарендорфа, и концепции функционального конфликта Льюиса Козера. Что противопоставлено разрушительному классовому антагонизму, к примеру, в период натурального хозяйства? Обмен? Он происходил и мог происходить и до государственных образований, к тому же большей частью содержал предметы роскоши; во всяком случае, товары отнюдь не первой необходимости. Если обществу присуще неизбежное социальное неравенство, напряженность в отношениях между индивидами и группами, борьба за ценности, власть, постоянная психическая неудовлетворенность его членов (Козер), то, что должно удерживать его от распада? Или, к чему может привести постоянное принуждение одних членов общества другими, неравенство социальных позиций по отношению к распределению власти (Дарендорф)? Социальная структура от победоносной борьбы и смены власти не изменится, возможна лишь кратковременная рокировка властвующей и подчиненной групп. Длительное время «чистое насилие» невозможно. Это вполне осознавал Энгельс, когда писал: «что в основе политического господства повсюду лежало отправление какой-либо общественной должностной функции и что политическое господство оказывалось длительным лишь в том случае, когда оно эту общественную функцию выполняло». А в качестве примера приводил Индию, где ирригационные работы, организуемые государством, делали правомерным господство даже завоевателей (1, с.168). Кроме такой широкомасштабной хозяйственной функции остается лишь функция организации борьбы с иными народами.
Более правдоподобной причиной конфликтов и войн выглядит упоминаемое часто «давление плотности населения». Почти однозначно ее представлял Мальтус: причина войн - перенаселенность. Г. Спенсер в статье «Теория народонаселения, выведенная из общего закона плодовитости животных» в 1852 году представляет мальтусовское «давление населения» «непосредственной причиной прогресса». Вызванные этим конфликты (у него они синонимичны войне) становятся формой жизнедеятельности общества. Схожие подходы предлагались Гумпиловичем, Оппенгеймером и др. Интересно, что и Энгельс полагал, что на ранних этапах развития человечества социальные порядки в немалой степени определялись производством самого человека (детопроизводством).
Влияние перенаселенности действительно является существенным фактором роста напряженности и, следовательно, причиной конфликтов и войн, особенно в древние времена. Но в Европе в последние века рост населения значительно упал, а внутреннее и внешнее противоборство отнюдь не уменьшилось. Рост как бы перешел на другой уровень. Увеличение фабрик приводило к перепроизводству и конкуренции на рынке. Наподобие того, как в древности происходило объединение племен в государства, теперь в производственно-потребительской сфере образовывались картели, синдикаты, тресты. Вначале внутри самих стран шла экономическая борьба между ними. Позже рост производства потребовал выхода за пределы государств и инициировал политическую борьбу за захват колоний и рынков сбыта. Соответствующий кризис привел к мировым войнам. После второй мировой войны экономический рост перестал сдерживаться границами государств. В наше время уже финансовый рост, будучи привилегией отдельных стран, при глобализованном производстве и рынке привел к новому кризису.
Напрашивается вывод о том, что следует иметь в виду рост не только населения, но и иных образований. В обобщенном виде эта идея будет утверждать, что каждая рожденная сущность имеет тенденцию к рекапитуляции. Можно предположить, что если сформировались условия, способствующие возникновению данной сущности, то они же будут подходящими и для других подобных явлений. Более того, реализованная возможность поспособствует воспроизведению подобий. Таким образом, количественный рост станет одним из основных природных факторов, вынуждающих эволюционный процесс. При чрезмерном увеличении он будет приводить к напряженности, а в человеческом сообществе к кризисам и войнам с интеграционными либо объединительными результатами.
В теории фазовых переходов (например, пар – вода или вода - лед) выделяют особое метастабильное состояние вещества, предшествующее переходу в новое качество, когда вещество остается в прежней фазе, хотя его параметры соответствуют иному состоянию. Так, дистиллированная вода в лабораторных условиях может даже при отрицательных температурах (-330) оставаться жидкостью. Именно подобное состояние общества есть состояние кризиса.
Чрезмерный количественный рост вполне убедительно объяснил бы имевшее место в истории расширение сообществ, что никак не следовало из примата экономических отношений. Марксизм не мог объяснить этот процесс, а именно переход в древности от общин к племенам, союзу племен и далее к государству. Средства труда были вполне достаточны для самостоятельного существования отдельных общин, тем более племен. По этому основанию они должны были обособиться, а не вовлекаться в более сложные объединения с определенными обязательствами, что происходило в действительности. Также при наличии натуральных хозяйств феодального периода государства могли бы скорее распасться, чем расширяться и упрочняться. Отнюдь не обмен товарами, легко осуществляемый и вполне благоприятный для всех, вынуждал объединяться в сообщества со сложной, во многом принудительной, формой организации. Рост населения, общин превышал возможное обеспечение средствами жизни. Усиливается противоборство, войны вынуждают объединение общин в племена, тех в союзы племен, далее в государства. Соответственно происходят кардинальные изменения внутри сообществ. Во-первых, примитивные информационные средства определяли нисходящую, централизованную форму управления войском, что отражалось и на организации сообщества. Во-вторых, стало необходимым выделение средств (отчуждение продуктов труда) для жизнеобеспечения воинов, военачальников, вождей. Эгалитарные отношения разрушались. Успешный труд мог бы создать блага лишь для также успешного потребления. Но неравенство внутри общества создается не таким трудом, а именно присвоенным суммарным продуктом. Насилие, проявленное по отношению к противнику, доставляет богатства завоевателям, поддерживая разделенность в обществе, значимость органа, отчужденного от труда, усиливая имущественное превосходство правителей.
Одной из норм упорядочения отношений становится право собственности. В меру того, что она является отражением царящего в мире насилия, в ней и явно, и неявно сказывается этот фактор. Явно, поскольку собственность предоставляет право насилия над предметом собственности, будь то продукт потребления, или средство производства, или подчиненный собственнику работник, раб, крепостной и т.п. Границы насилия задаются содержанием права, то есть допускаемым обществом видом насилия, хотя бы в пределах норм обладания, пользования, распоряжения. Неявно, поскольку право собственности имеет смысл тогда, когда возможно противодействие относительно обладания предметом собственности, то есть стремления насильственного его захвата. Тогда возникает необходимость в праве на присвоение данного предмета, а тем самым и защита собственника со стороны общества от посягательств. В процессе эволюции изменяются содержание и ценность предмета собственности, а с тем и содержание и объем права собственности, но свойство насилия в той или иной мере всегда присуще ему.
Конечно же, в целостных системах, как в первобытной общине, это понятие бессмысленно. Только в суммативных системах, где возможна конфликтность, в обществах, искусственно объединенных и искусственно организованных, право собственности выступает как элемент такой организации.
Здесь следует отметить особенность сформировавшихся систем. Еще Пригожин доказал, что конечное состояние неравновесных систем зависит от случайностей. Этот факт можно объяснить даже исходя из общих представлений. Недостаток, возникший в целостном объекте, активирует его, направляя на восстановление целостности. Но если отсутствует возможность такого гомеостаза, то объект остается активированным. Вследствие этого в системе накапливаются активные, но однотипно активные, элементы. Известно, что взаимосвязь может образоваться только у элементов с противоположным состоянием, как между положительно и отрицательно заряженными телами, или молекулами противоположной полярности и т.п. Поэтому для интеграции элементов системы, находящихся в равных условиях, необходимым становится случайное внешнее воздействие на отдельные элементы. Изменивший состояние элемент может стать центром взаимосвязи. В частности, достаточно в дистиллированную воду, находящуюся в метастабильном состоянии, бросить примесную частичку, чтобы она мгновенно затвердела. Но, более того, параметры этой частицы в определенной мере оказывают влияние на структуру формирующегося твердого тела, льда. Случайное внедряется в структуру и становится необходимым свойством новой системы. Этот фактор, вследствие которого сформировалась новая целостность, теперь уже в последующих активациях станет определяющим вектором активности. Иначе говоря, прежнее следствие становится будущей причиной функционирования.
Так, неравенство статуса правителя, будучи сформировавшимся, требовало уже инициированных самим собой насильственных действий, прежде всего направленных на соседей, но и на соотечественников, поставляющих налоговые блага.
Еще более существенное влияние на общество оказало пленение врагов. Когда труд стал давать излишек, достаточный для прокормления нескольких людей, вместо каннибализма или умерщвления пленного, стало выгодно использовать его как рабскую силу. Таким образом в общество влились прежние враги («раб» - живой пленный), сохраняемые для работы. Эти «классические рабы», в отличие от возникших позже долговых рабов, привели к внутреннему противоречию, внешнее насилие обратилось внутрь общества. Образование класса рабов, а с тем и классового общества, объясняется прежде всего именно политическим, а не экономическим основанием. Возникшее рабовладельчество, упрочившись, уже само требовало постоянного пополнения рабской силы. Следствие войн стало причиной последующих нападений на соседние народы.
Об управлении.
Общие рассуждения об организации обществ, имея в виду различие между суммативными и целостными системами, приводят к выводу о существенном различии форм управления.
Наличие глубокой внутренней взаимосвязи, горизонтальных и обратных связей, обеспечивают реагирование целостной системы как единого организма. Ее действие осуществляется по ранее сформировавшемуся паттерну, а роль управления сводится к корректированию активности, на основе поступающей информации. Орган управления, например, живого организма принадлежит ему, активируется им, выполняет сугубо регулятивную функцию. Такова форма управления, присущая целостной системе.
Иначе проявляется функция управления по отношению к суммативной системе. В случае, когда имеется однонаправленная собственная активность ее элементов, управление помимо регуляции должно задать самой системе отсутствующую у нее ту взаимную согласованность действий, т.е. организацию, которая необходима для осуществления общей функции. В сообществах, например, в племенах, необходим орган, искусственно организующий взаимоотношения общин (родов) для выполнения нужного для всех действия. Такую форму управления я предпочитаю называть руководством.
Еще более сложная задача встанет перед управлением, если отсутствует когерентное устремление членов общества. Помимо регуляции и руководства ему понадобится оказать воздействие на них, чтобы вызвать соответствующую активность. Принудительность будет иметь обратную реакцию, что вынудит насильственное воздействие на людей. Управление как власть. Ценность управляющей задачи, но также соотношение количества единиц системы (численность людей) и дальнодействия связей (коммуникационные линии связи) а также вектора активности самих элементов (их интересы) определяют степень властности в общей управленческой функции.
Усиление напряженности в регионе, на Земле, при неразвитой взаимосвязи и все увеличивающегося воинства подводило общества к пирамидальной системе власти с единичным правителем в лице царя или короля. Особое значение могло иметь исполнение широкомасштабных хозяйственных мероприятий: строительство дамб, ирригационных сооружений, пирамид и т.п. В этом случае властная организация усиливалась и приводила к так называемой «восточной деспотии».
Если в целостных системах управление, как правило, активируется «снизу» при постепенном восхождении активации, тем самым охватывающем все основные уровни системы, то при искусственной организации многие действия задаются «сверху». Орган управления принимает решение о той или иной акции, стремясь распространить свое намерение на иерархически низшие уровни. Незаинтересованное в данной функции население может лишь принудительно быть вовлеченным в нее. Власть упрощает свою задачу, пытаясь через сознание, идеологически сформировать у людей желаемый настрой. Этническое своеобразие, религия, идея будущих благ и т.п. чаще всего используется для осуществления интересов получившей самостоятельность (стоящей над обществом) системы правления.
Роль познания в эволюции
То, что прогресс науки, техники, культуры обусловливает эволюцию человечества, настолько наглядно, что только очень оригинальные мыслители могли сделать противоположный вывод. Во всяком случае многие социологи именно в познании видели основу развития общества.
Марксизм пытается обойти эту проблему, указывая на базовый, как бы материальный фактор развития производительных сил. Но развитие средств труда не может происходить без познания природы, а, следовательно, опять-таки актуальным становился вопрос – как возникла эта способность, каковы те исторические процессы, что вынуждают познание, наконец, поскольку познание есть также акт развития, то каковы закономерности этого процесса. Последний вопрос требует уже знания всеобщих факторов развития, которые в принципе должны быть присущи и самой эволюции. Марксизм умалчивает эти проблемы, как бы считая развитие производительных сил само собой разумеющимся явлением.
Некоторые социологи исходили из того, что познавательная, созидательная деятельность – это особенный дар человека, поэтому даже исследователям живой природы низшего порядка, не говоря уже об естествоиспытателях мертвого, физического и химического мира, к этой сфере никак не подступиться. Оттого Дильтей различал науки о природе и науки о духе. Такой взгляд должен был отсечь притязания фундаментальной науки распространить свои методы и выводы на мир человека. В общем-то, действительно мы не находим в работах естественников хоть какой-то намек на явления, которые, пусть в зачаточной форме, напоминали бы некий примитивный прообраз познания.
Но в этом сказывается определенная слабость естественных теорий, в особенности физики, для которых формальные методы, в частности математический аппарат, стал превалирующим методом анализа. Поскольку в уравнениях могут быть учтены только общие параметры, то момент скачка в переходе к новому качеству никак не мог быть определен. Как было сказано, при метастабильном состоянии внешнее воздействие на отдельный элемент обусловит интеграцию всей системы. Эта благоприятная случайность, которую невозможно ввести в уравнения, обеспечивает формирование качественно новой системы. К тому же это своеобразие, соответствующее внешнему явлению, способствует взаимосвязям с иными элементами, которые, также соответственно изменяясь, распространяют и закрепляют определенные параметры внешнего воздействия во всей интеграции. Так бывает, например, при кристаллизации, когда необходимы примесные частицы и т.п. Причем, рост кристаллов происходит уже по подобию структуры, сформировавшейся на базе примеси. Внешнее воздействие не просто вызывает одно - однозначное изменение, которое могло бы впоследствии и исчезнуть, но оказывается фактором структурирования системы, которое тем самым внедряет и далее содержит в себе ставшие необходимыми для интеграции качества ее среды. Система «интериоризует» внешнее, делает «своим» то, что прежде было «чужим».
Этот акт можно рассмотреть и с иной стороны. Конечный объект в своей обособленной целостности противостоит бесконечной природе. Будучи открытой системой он после количественного роста однородных объектов при истощении среды оказывается неспособным исторически сформировавшимися его возможностями восполнить энтропийно возникающий «недостаток». Разрешение активированного состояния становится доступным в новой интеграции из-за «усваивания» новых качеств среды. Содержание объектов как бы расширяется вовлечением (хотя бы в идеальной форме) той или иной стороны природы. Проблемы, вызванные внешней средой, заставляют его стремиться к охвату противостоящего мира. Чем больше «интернализировала» система необходимых признаков среды, тем устойчивее ее состояние. На начальном этапе развития жизни на Земле этот фактор проявлялся в морфологическом и генетическом изменении организмов. Позже вместе с развитием нервной системы все большее значение стали приобретать функциональные изменения, отражающие внешний мир в процессе взаимодействия с ним. Ощущения, восприятия, представления стали в условиях общественной коммуникации основой познания.
В жизни людей эта способность выступает на первый план - благодаря познанию человечество существует и развивает свои возможности по отношению к окружающему миру.
Противоборство между естественными интеграциями и искусственной организацией
Выявленные в науках основные факторы и стадии качественных преобразований вполне обоснованно представляли изменения первобытных сообществ. Но образование государств (в меньшей степени племен) и их организацию нельзя было объяснить естественными процессами. Как бы реальность не принуждала сообщества к объединению, решение об этом, форма общности, но особенно правила и законы взаимоотношений в ней, определялись органом управления, т.е. сознательно. Поскольку именно конфликтная ситуация в региональной системе общин, племен, обусловливала объединения, то основной задачей управления становилась организация, наилучшим образом готовая к созданию воинства и ведению военных действий. Также необходимым для этого, как и вообще для существования и функционирования объединения, было поддержания порядка, исключающего внутреннее противоборство и формирующие единение в некоторой мере разнородного населения. До тех пор, пока интересы членов сообщества согласовывались с общими проблемами, форма управления соответствовала руководству, лишь изредка принимая форму власти по отношению к порой возникающим внутренним конфликтам. Но по мере усиления внешнего противоборства и войн происходит усложнение организации сообществ. Выделяется специально обучаемое воинство, для поддержания которого, как и системы управления, требуется отчуждение значительной массы продуктов труда, принимающее форму налога. Власть приобретает самостоятельность, а ее основная функция, как и следствие внешнего состояния, формирующего систему, становится причиной собственной деятельности. Она становится «стоящей над обществом публичной властью», стремящейся вовлечь в свое подчинение как можно большую массу внутри общества, но и вне его, т.е. иные народы, страны. Эта тенденция роста доводила благополучные на данный момент государства до размеров империй, когда начинали сказываться иные факторы. Насилие над народами приводило к противодействующей вызванной их активности, отсутствие или слабость коммуникационных (дальнодействующих) связей снижало эффективность управления, подавление врагов снимало угрозы, но тем самым и то основание внешней конфликтности, которое породило власть и делало разумным отчуждение труда в его пользу. Менее благополучные государства могли вырваться вперед по эффективности средств труда и борьбы и потеснить, а то и разрушить империи. Одни из империй распадались, их место занимали другие с той же участью.
Со своей стороны начинали проявляться и эволюционные факторы. В течение длительного исторического периода развитие хозяйств, производящих требуемые блага, и соответствующие естественные интеграции не оказывали существенного влияния на искусственную организацию сообществ. Средства труда при образовании государств были того же уровня, что и в племенах, и в производящих общинах. Они незначительно отличались и при переходе от рабовладельческой системы к феодальной. Причем в тот же самый отрезок времени у стран Востока рабовладельчество было несравненно менее выраженным, чем в Греции или позже в Риме. О том же говорит падение Римской империи, которое произошло по общей для всех империй причине, но отнюдь не из-за предшествующего тому перехода к феодальной форме хозяйствования.
В определенный период истории, когда внешняя конфликтность была определяющей для организации и функционирования стран, доминировали политические отношения и деяния властителей. Лишь когда познание природы и соответственное развитие средств труда достигло значительного уровня, экономические отношения начали оказывать решающее влияние на политическую организацию общества. Начинается формирование новых структурных взаимосвязей, что входит в противоречие с феодальной системой централизованного управления. Формируются классы капиталистов и наемных рабочих. Богатства и с тем экономическая власть сосредотачиваются в руках предпринимателей. Зарождаемым новым взаимоотношениям препятствует прежняя организация общества, которая тормозит возможности экономического роста уже самого товарного производства. Внутреннее противоборство со стремящейся к самосохранению системой управления усиливается нарастающим противостоянием власти экономической (власти собственника) и власти политической. Кризис находит разрешение в кардинальном изменении общественной формации и переходе к капиталистическому устройству. Революция устанавливает доминанту экономической власти. Теория Маркса хорошо представляет этот этап развития, но неправомерно обобщает и распространяет на всю историю переходы такого типа.
Два этапа капитализма
Первый этап капитализма развертывается в основном внутри государств и наглядно демонстрирует характерные фазы развития. В относительно свободной от политического влияния рыночной сфере (суммативная система), где функционируют независимые производители (целостные элементы), разворачивается процесс, аналогичный тому, что было в региональной совокупности общин. Рост производителей и производства насыщает рынок, усиливает конкуренцию (конфликтная ситуация), учащает столкновения. Возникает напряженное (метастабильное) состояние. Кризис перепроизводства. Кооперация (локальное объединение) имеет меньшие издержки и обладает объединенной мощью для борьбы. Победители на рынке получают суммарную сверхприбыль, что обеспечивает основным агентам преимущественное владение капиталом.
На начальном этапе производства труд достаточно однотипен и вполне заменяем, поэтому действия совокупности работников должны обеспечиваться руководством и властью. На сей раз более прогрессивной – экономической властью, подкрепленной правовой сутью собственности. Организация производственного объединения изначально имеет немало общих черт с организацией армии. Естественное стремление руководства фабрик, заводов, трестов и т.п. к расширению и неограниченному доминированию на рынке (монополии) имеет те же последствия, что и взлет, и падение империй. Каждый этап перепроизводства свидетельствует о том, что возможности данного уровня производства количественно и качественно превосходят рыночную форму распределения. Кризис вынуждает не только расширение объединений, как это было с общинами, племенами, государствами. Поскольку важной стороной экономики является производство, а технические достижения обязаны познанию и созиданию, то кризис способствует прогрессу. Происходит усложнение изделий и средств производства. Изменяется и рынок, стихийность которого уступает более упорядоченным формам обмена между производствами. Рост, кризисы, но и преобразования происходят быстрее. Можно полагать, что периоды экономических циклов сокращаются по экспоненте.
После определенного роста экономик внутри государств возникло стремление решать проблему насыщенного внутреннего рынка путем выхода за пределы страны. Экономическая власть инициировала колониальную политику государств. Наиболее продвинутые страны довольно быстро разделили весь мир на зоны влияния. Но те же устремления набиравших обороты экономики других стран, оставшихся в стороне от дележа, создали напряженность уже в мировом масштабе. Кризис разрешился в итоге двух мировых войн.
Можно сказать, что второй этап развития капитализма начинается после второй мировой войны. Экономические отношения выходят на мировой простор и начинают охватывать все страны и регионы планеты. Транснациональные торговые и производственные взаимосвязи запустили самые важные интеграционные процессы на Земле. Соответственно развиваются коммуникационные (включая информационные) связи. Вместе с тем ослабевает противоборство государств; власть, как форма управления, постепенно теряет свою почву. Формирование единого экономического пространства стирает причину противоборства народов мира. Орган управления каждого отдельного общества если и сохраняет «публичную власть», то только по отношению к случающимся внутренним отклонениям атавистического толка. Политическая власть отмирает, функция управления принимает форму руководства и регуляции.
Аналогичная причина, которая способствовала возникновению, а позже и отмиранию государства и политической власти, приведет к отмиранию и власти экономической. Стихийный рынок, ставший уже мировым, по мере развития производственных интеграций все более упорядочивается. Расширяется и усложняется структура производства, усиливается роль технического, технологического управления. Технический прогресс становится наиболее надежным фактором сверхприбыли. Усложнение внутренних взаимосвязей ведет к глубокой внутренней интеграции, к формированию целостной структуры производства, следовательно, превалированию регуляторной функции управления этой сферы. Ослабление рыночной борьбы, расширение нормированных отношений в производственно-распределительных единицах снимает основу власти капитала. Для широких объединений необходимо руководство, а управление предприятий целостного типа, к которым ведет тенденция развития, может иметь форму только регуляции.
Но более всего власть капитала начала терять прежнюю значимость, когда на рынке стала доминировать ценность творчества. Познание невозможно подчинить деньгам. Его процесс может быть облегчен соответствующим техническим обеспечением, но само познание не имеет непосредственной зависимости от средств производства. К примеру, в сфере информации определенные достижения почти свободны от технических средств, в то же время ценность новаций может многократно превзойти цену заводов и фабрик, цену средств производства, породивших капиталиста. Закон роста органического строения капитала при этом ошибочен. Важно и то, что уже при современной информационной сети познание и созидание равно возможно в любой точке планеты, будь то прежний центр или периферия, будь то метрополия или колония, что уравнивает все народы Земли.
Возросшая ценность квалификации и творчества требует создания условий, в том числе и бытовых, для соответствующего уровня жизни, тем более, что возросшие возможности человека во взаимодействии с природой позволяет добывать блага, легко обеспечивающие высокие потребности людей.
Имея в виду неодолимую судьбу капитала, а также этимологию слова «социализм», можно его определить как общество с равным социальным состоянием. Такой подход может поддержать и историческая тенденция уравнивания статуса людей. Крах рабовладельческих отношений привел к равенству людей в праве на жизнь, переход к капитализму утвердил равенство политических прав, резонно следующий этап увязать с равенством их социального статуса, равенства в обретении типичных для современного общества материальных благ жизни и возможности занять любую нишу в жизни общества.
Начинает отмирать прежде всего политическая, а следом за ней, по мере снятия рыночной стихийности, власть экономическая.
Процесс единения народов мира очевиден, хотя надо полагать пройдет еще немало времени до того состояния, когда можно будет говорить о целостной системе человечества. Тем более, что существуют значительные регрессивные образования, разрушительного действия. Прежде всего – это сформировавшиеся вследствие военного противостояния, но обретшие самостоятельность системы военно-промышленного комплекса (ВПК). Следствие стало причиной. В некоторых странах они оказывают доминирующее влияние и на экономические и на политические действия государств. Их цель – сохранять военное состояние и напряженность в мире, чтобы поддерживалась основная функция комплекса, производство и использование современного оружия. В частности, США придумывает самые различные поводы для бомбежек Ирака, Югославии, Афганистана, Ливии. Сегодня этой цели служит Украина. Создается образ врага, России, чтобы оправдывать огромные затраты на военные цели. В определенной мере порожденные террористические организации также способствуют общей цели военного противостояния. Будем надеяться, что основная тенденция эволюции преодолеет эти и другие регрессивные силы.

Код ссылки на тему, для размещения на персональном сайте | Показать
Код: выделить все
<div style="text-align:center;">Обсудить теорию <a href="http://www.newtheory.ru/history/nauchnaya-istoriya-t3234.html">Научная История</a> Вы можете на форуме "Новая Теория".</div>
ЮрийГриг
 
Сообщений: 26
Зарегистрирован: 09 мар 2015, 10:53
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 2 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#2  Сообщение viktork » 04 янв 2016, 13:30

У Вас хорошая аналитика, обзор и критика различных теорий и учений. Спорных моментов много, но общее впечатление очень хорошее. Однако так и не увидел Вашей концепции как целостной системы. Уверен, что легко прочтете мою разработку "общей теории". Сама "общая теория лишь намечена, всего лишь схема (у Вас в этом отношении задел побольше), зато неплохо расписана теория формаций. И именно потому, что опирается на биологическую концепцию.

Даю ссылку на новый сайт, где есть и последние "рекламные" статьи. https://sites.google.com/site/vikkraseco/

Странно, что не видел Вашей критики раньше. Не видели моих статей здесь?
viktork
 
Сообщений: 75
Зарегистрирован: 29 янв 2013, 16:38
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 3 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#3  Сообщение Лимарев » 31 янв 2016, 21:23

Вы писали:
Неприязнь к материализму у многих историков объясняется прежним теоретическим насилием в Союзе. Но бросаться в иную сторону еще более ошибочно. Сейчас расплодилось огромное число надуманных теорий, в основу которых положены всевозможные воображаемые фантомы. По существу они сродни религиозным представлениям, когда предельные абстракции типа богов, божественного разума, демиургов, абсолютизированного сознания или души, существующих сами по себе, и т.п. создают и определяют все происходящее в мире. Должен отметить, что сами авторы не чувствуют нелепости этих фантазий, так как в них они, возможно непреднамеренно, возвышены даже над этими высшими сущностями.

Ответ:
Вся ваша работа астрактные расуждения на заданную тему. Извените не смог дочитать до конца. Научная квалификация Вашей работы: демагогия.
Лимарев
 
Сообщений: 10
Зарегистрирован: 18 янв 2012, 07:38
Благодарил (а): 0 раз.
Поблагодарили: 0 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#4  Сообщение che » 01 фев 2016, 09:19

Лимарев писал(а):Извените не смог дочитать до конца

Это понятно: чтение, как и писмо, даётся Вам с трудом...
che
 
Сообщений: 13016
Зарегистрирован: 25 авг 2010, 18:50
Благодарил (а): 956 раз.
Поблагодарили: 941 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#5  Сообщение trakovski » 06 мар 2016, 09:17

che писал(а):Это понятно: чтение, как и писмо, даётся Вам с трудом...

Судя по выделенному мной слову и у Вас с этим проблема.
trakovski
 
Сообщений: 44
Зарегистрирован: 08 дек 2015, 18:02
Благодарил (а): 1 раз.
Поблагодарили: 2 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#6  Сообщение che » 06 мар 2016, 10:36

trakovski писал(а): у Вас с этим проблема
Ого! Больше месяца потребовалось на экспертизу текста!
Ну и?... Поняли разницу между ашипкай и очепяткой?
che
 
Сообщений: 13016
Зарегистрирован: 25 авг 2010, 18:50
Благодарил (а): 956 раз.
Поблагодарили: 941 раз.

Re: Научная История

Комментарий теории:#7  Сообщение trakovski » 06 мар 2016, 19:03

che писал(а):Ого! Больше месяца потребовалось на экспертизу текста!

Ваше величество оскорблено невниманием общества? А я скажу так: "Бревно в собственном глазу, гораздо меньше соринки в чужом". Бывает, куда же от этого денешься?

Только вот "ты дурак " - не аргумент, а мания величия.
trakovski
 
Сообщений: 44
Зарегистрирован: 08 дек 2015, 18:02
Благодарил (а): 1 раз.
Поблагодарили: 2 раз.


Вернуться в История

 


  • Похожие темы
    Ответов
    Просмотров
    Последнее сообщение

Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron