Любовь – чувство, которое наиболее ярко проявляется у животных. Есть любовь к себе – это эгоизм. Есть любовь к другому (к другой) - это в человеческом восприятии классическая – половая любовь. И, наконец, есть любовь ко всем, ограниченная у животных любовью к членам рода. Это – родовая любовь, убедительно представленная отношением вожака к своему стаду. Животная любовь ограничена с одной стороны растительным предчувством красивого, а с другой – послечувством человеческой всеобщей любви.
Любовь – биологическое качество, определяющее смысл существования живого, будь то растение, животное или человек. Любовь, следовательно, выделенное качество - идеальность, противопоставленная реальности. Кажется, что утверждение всеобщей любви Христом возникло сразу, спонтанно - как откровение свыше. Но уже блаженный Августин определяет всеобщую любовь, как присущую человеческому качеству изначально. «То, что называется теперь христианской религией, существовало и у древних, да и с самого начала рода человеческого, еще до того, как воплотился Христос. С этого же момента истинная религия, которая существовала, стала называться христианской». [1].
Судя по развитию чувств субъективностью, она готовила это свое христианское эмоциональное завершение с самого своего биологического начала.
Если посмотреть на глубинный смысл направленности такого развития, то окажется, что субъективность стремится освободиться от своей материальной зависимости и достигает этого, во всяком случае, качественно (единично-случайно), а не количественно (всеобще-необходимо), в христианстве.
Христос обладает абсолютной-идеальной качественной завершенностью, что и делает его богом. Естественная реальность-материальность здесь полностью заменена искусственной-знаковой реальностью слова, которое далее развито количественно логосом-разумом.
В отличие от естественного отбора, в котором верховенство утверждается все более увеличивающимися когтями и зубами, любовь добивается власти, противопоставляя добро злу даже так, что «роль вожака принимает на себя какая-нибудь опытная, старая коза»[2].
Субъективность рано приходит к разделению добра и зла, сопоставляя хищников и травоядных, и результат оказывается не в пользу зла, представляемого могущественными хищниками. Об этом свидетельствует переход к человеческому качеству не хищников, а травоядных, несмотря на то, что мозги у хищников более развиты.
Очевидно, хищники нужны природе, «чтоб карась не дремал».
Развитие чувств – процесс качественный, идеальный, а естественный отбор – процесс количественный, материальный. Поэтому развитие чувств трудно уловимо и, скорее всего, ассоциируется с их человеческим восприятием. Так, признаки первого животного чувства – эгоизма наблюдали Шопенгауэр, Шпенглер, Брем и многие другие: «можно в каждом животном, даже самом маленьком и последнем, указать присущий ему безграничный эгоизм, достаточно свидетельствующий, насколько животные сознают свое «Я» в противоположность миру или «не-Я» [3].
Первое животное чувство основное, непосредственно представлено простейшими, кишечнополостными, плоскими червями и частично моллюсками. Состояние это во многом напоминает состояние неорганического бытия малыми размерами животных, неопределенной направленностью движения, шарообразностью внешних неживых форм, как будто воссоздающих космические образы (спиральность, звездообразность, шарообразность, имитация застывшего взрыва в радиоляриях и т. д.). «Замечательно, что число и вид их (радиолярий) симметрии соответствует числу и виду симметрии правильных многогранников…(тетраэдр)…(куб и октаэдр)…(додекаэдр и икосаэдр)» [4]. Так в неорганическом бытие проявляются закономерности непосредственного (досингулярного) бытия. При этом сами живые образования еще совершенно бесформенны, амеба, например.
Общая характеристика животных, непосредственно осваивающих первое чувство, – гермафродиты.
Второе животное чувство – половая любовь возникает в результате генетического разделения полов на мужское-движение и женское-материю. По Аристотелю «что составляет причину в смысле материи? Не месячные ли выделения? А что как источник движения? Не семя ли?» [5]. Здесь проявляется явное моделирование субъективностью средней части процесса неорганического бытия, в которой движение выделено из материальности в собственной траекторной определенности, а сама материя получает устойчивую форму.
«На сушу тихо выбралась любовь…» (Владимир Высоцкий).
На сушу вышли членистоногие и хордовые. Брем показывает развитие второго чувства от его предельной физиологичности до приближения к чувству родовой любви, представленной любовью к потомству. Так, коленчатоногие пауки имеют половые органы на четвертом или пятом колене каждой из восьми ног, «что чрезвычайно увеличивает их плодовитость» [6]. Приближение к чувству родовой любви представлено жуками-скарабеями: «соединившись в парочки, они тот час же начинают катать шарики (со своим будущим потомством) до самой своей смерти» [7].
Третье животное чувство – родовая любовь возникает и развивается у хордовых: птиц и млекопитающих. Здесь определяется головной мозг, что в средней части неорганического бытия представлено качественным переходом к кристаллизации.
Таким образом, можно весь животный процесс есть взаимоопределение качества и количества, начиная от единства движения и материи в первом чувстве, через противопоставление движения и материи во втором чувстве, к результирующему единству движения и материи в третьем чувстве. Такая структура соответствует трехчастности качественного процесса, в котором качество едино с количеством в начале и конце процесса и противопоставлено количеству в средней части.
Если в развитии животных чувств осваивается этика, то в растительном состоянии определяется эстетика. Эстетика предшествует определению животной формы и представлена идеальностью закономерностей формообразования, в их неразрывном единстве с материальным количеством. Любовь к красивому необычайно ярко представлена гармоническими геометрическими композициями, цветом, запахом. И все это достигает своего апогея в цветах. В растительном предчувстве красивого осваивается количество, начиная от композиции целого множества, через разворачивание композиции в ритме, к снятию количества в едином элементе и его дальнейшем бесконечном уменьшении до геометрической точки. Похоже, что в растительном состоянии моделируется начальная – полевая часть неорганического бытия. При этом растительному состоянию должно предшествовать и предшествует образование биосферы, моделирующей общую форму пространства.
Интересно теперь рассмотреть, как субъективность представляет биологическую растительную и животную эволюцию на уровне человеческого первобытного сознания. О том, что субъективность уже на животном уровне осваивала искусственную - знаковую реальность, свидетельствует орнаментация на теле животных второго животного чувства (орнамент на коже пресмыкающихся, рисунок на крыльях бабочек и т. д.).
В первобытных пространственных искусствах сознание получает собственную искусственную - знаковую пространственную реальность и противопоставляет себя своему животному телу, с которым оно сохраняло единство в первобытных временных искусствах. Если первобытные временные искусства формировали человеческое тело из тела животного миллионы лет, то первобытные пространственные искусства возникли около сорока тысяч лет тому назад и начали создавать искусственную пространственную реальность. С этого времени, согласно «трудовой тории», начинается история человечества.
Для сознания это «удвоение мира» [8] есть следствие перехода знака искусственной реальности от непосредственности языка - словесного искусства к особенности, выраженной пространственными искусствами начиная от реалистического изобразительного искусства, через декоративное искусство, к искусству красивого, заданнного мегалитической архитектурой.
Реалистическое освоение пространства соответствует непосредственности первого животного чувства – эгоизма и представлено самосознанием - «Я». Реалистическое изобразительное искусство развивалось охотниками - кроманьонцами и отражало соединенность «Я» и тела в первой религии – тотемизме.
Эгоизм есть удовлетворение материальных потребностей своего тела, поэтому сюжетная тематика здесь ограничена «образом зверя» [9].
«Труд вызвал сюжетное творчество к жизни и на протяжении тысячелетий щедро питал его. И труд же вынес ему свой приговор, когда при переходе к следующим археологическим эпохам в связи с изменением эмоционального фона производства (развитие земледелия и скотоводства) преобладавшая до этого сюжетно-образная форма была обречена на деградацию и уступила первое место абстрактно-орнаментальному творчеству» [10]. В декоративном искусстве пространство осваивается на уровне особенности, и это состояние соответствует второму животному чувству – половой любви. Особенность определена переходом от единичного содержательного образа к совмещению в форме множества реальных прототипов, как это, например, показано в ритуальных изображениях женщины-птицы. [11]. Первобытному состоянию декоративного искусства сопутствует переход к оседлости, земледелию, скотоводству и к матриархату, характеризуемому одушевлением женщины в религии - анимизме. По А. Д. Столяру «выявленная семантическая связь архаических понятий о душе именно с образом женщины глубоко созвучна предполагающимся материнской основе организации верхнепалеолитического общества и сохранению в нем значительных реликтов группового брака» [12]. «Если иметь в виду сферу общественной жизни, то в этом случае основным выразителем примитивно-анимистических воззрений – в самом широком и глубоком смысле этого понятия – явился обобщенный женский образ» [13]. Итак, «образ зверя сменяется образом женщины». [14].
Переход от отношения «Я» в эгоизме к отношению «Ты» в половой любви предопределяет отрицание своего тела в другом теле.
Развитие декоративного искусства ведет ко все большему обобщению явлений реальности в единой форме и начато с минимального обобщения женского образа, а завершается наиболее общей формой круга, окончательное завершение формы которого находится в геометрической точке центра, что и это завершение достигается бесконечным вращением колеса. Так возникает функциональное колесо гончарного круга и устройства для перевозки грузов.
Немного раньше, в средней части происходит разделение и взаимоопределение функционального труда, реализующего материальные потребности (предметы быта) и духовных потребностей (орнамент). Здесь же, на уровне среднего-ассоциативного уровня обобщения, возникает письменный язык.
В качественном переходе от декоративного искусства к искусству красивого, представленного мегалитической архитектурой, осуществлена необходимость освоения количества в центре круга. Но вместе с внутренней количественной определенностью исчезает и внешняя определенность геометрической точки. В переходе к искусству красивого получено ничто и таким образом вскрыто основание мироздания, свидетельствующее о том, что все пространство освоено и снято на уровне всеобщности. Об осознании этого факта свидетельствует переход от анимизма к религии колдовства, в котором утверждается всемогущество человеческого сознания. «Главное определение в этой сфере колдовства – прямое господство над природой посредством своей воли, самосознания, соответственно которому дух есть нечто более высокое, чем природа» [15].
Отношение «Ты» матриархата переходит в отношение «Мы» патриархата, возвращаясь к непосредственности «Я» и определяя его на уровне всеобщности. В «Я» оказывается снятым все количество членов рода. Это есть переход от половой любви к всеобщей любви, ограниченной количественно-материально родовой любовью.
На некоторой удаленности от качественной непосредственности проявляется материальное количество – результат единичности-случайности качественного скачка. Это представлено композицией кромлеха, являющего то же колесо, но в его статичном монументальном состоянии. Если гончарное колесо и колесо для перевозки груза было функциональным, то здесь функциональность снята в духовности. Коллективное сознание в этой знаковой форме представляет мироздание на его уровне всеобщности как пространственную структуру, осваивая тяжелое материальное количество в закономерностях формообразования. Весь процесс здесь дан воочию (не то, что в музыке или математике). Так огромные камни-мегалиты выставлены по кругу и имеют общую композицию. Далее композиция разворачивается в рядах мегалитов, выделяясь в интервалах и противопоставляя свою непрерывность дискретности материальных элементов. Взаимоопределение элементов в ритме завершается возвратом композиции к своей компактной целостности в одном менгире.
Отдельный менгир осваивается пропорционированием трех его сторон, что, в конце концов, сводится к их гармоническому единству в радиусе шара. Бесконечное уменьшение шара должно дать геометрическую точку, в которой исчезнет полностью внутреннее материальное количество и будет получена абсолютная искусственная форма бытия. Бесконечная-количественная реализация этой необходимости дает качественный скачок к единице математики, начинающей точное (точечное) познание.
Как уже было сказано, животные чувства ограничены с одной стороны раcтительным предчувством красивого, а с другой – человеческим послечувством всеобщей любви. Животные чувства оказываются средней частью единого особенного качественного процесса субъективности, в котором моделирование растительного состояния представляет непосредственность, животного – особенность, а человеческого – всеобщность. Так на человеческом уровне моделируется биологическое состояние субъективности, включая сюда и человеческое состояние в его единстве с биологическим телом. Это состояние представлено фундаментальными науками, в которых человеческое качество неотделимо от животного тела и проявляется в развитии головного мозга и в претензии на однозначное знаковое-объективное представление человеческого качества. Об этом свидетельствует завершение фундаментальных наук биологическим исследованием головного мозга высших животных в бесконечном приближении к человеческому естественному интеллекту.
Растительное предчувство красивого осваивается неандертальцами, которые предшествуют кроманьонцам. В современных исследованиях неандертальцы представляются кровожадными полуобезьянами, которые мешали жить кроманьонцам, а потом вдруг куда-то исчезли. Не правильнее ли будет представить неандертальцев как собирателей, еще сохраняющих животную травоядность далеких предков и уничтоженных агрессивными кроманьонцами-охотниками.
Сохранилось мало фактических материалов, свидетельствующих о жизни неандертальцев. Это ямки-углубления в камне, иногда залитые охрой, оттиски кистей рук и так называемые «макароны» - абстрактные геометрические орнаменты, сделанные пальцами на глине. «Одна из (гипотез) считает отправным изобразительным элементом обводку или оттиск кисти руки» [16]. «В мустьерских стоянках… обнаружены лишь валуны с пятнами краски или каменные плиты с углублениями, залитыми красной краской. Многие исследователи расценивают это явление как исток изобразительной деятельности» [17].
В ямках-углублениях и оттисках кистей рук представлена абсолютная знаковая форма искусственной реальности, перешедшей от своей языковой непосредственности к пространственной особенности. Абсолютность формы задана отсутствием внутренней количественной определенности и имеет только внешнюю определенность–ограниченность контуром. Количество проявляется на некоторой удаленности от качественной непосредственности формы и есть реальное множество неандертальцев, являющих внутреннюю определенность абсолютной формы их социума. Проявившееся количество должно быть снято в абсолюте формы, что и проявляется в полной подчиненности неандертальцев этой своей необходимости коллективного сознания. Качественным результатом этой необходимости оказалось «Я» кроманьонца-охотника, в котором коллективная необходимость неандертальцев осуществилась таким образом.
Интересно, что качество оказывается противоположным ожидаемому результату. Вместо абсолютной объективности – снятости в социуме, качество сознания оказывается абсолютной субъективностью – «Я», в котором снят социум. Точно также и ожидаемая абсолютная объективность сознания в завершении фундаментальных наук качественным переходом к социальным наукам оказывается абсолютной субъективностью, субъектом – богом, заключающим в себе всю объективность – объект. («Я» мыслю, следовательно, я существую»). Точно также и ожидаемый иудеями мессия оказывается его качественной противоположностью – Христом. Качественный результат противоположен ожидаемому бесконечному-количественному приближению к нему.
Если в начале биологического развития абсолютная форма была качественно задана, то в конце биологического развития, представленного головным мозгом, эта форма бесконечно осваивает и бесконечно освобождается от своего материального количества и устремлена к собственному знаковому-объективному абсолюту мышления.
Литература
1. Шпенглер О. Закат Европы. Кн.2. Минск. 1999. С.691.
2. Брем А. Жизнь животных. В3т. Т.1. М., 1992. С.410.
3. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М., 1992. С.230.
4. Урманцев Ю. Симметрия природы и природа симметрии. М., 1974. С.212-213.
5. Аристотель. Метафизика. VIII. 4. М-Л., 1934. С.145.
6. Брем А. Жизнь животных. В3т. Т.3. М., 1992. С.325.
7. Там же. С.181.
8. Ранние формы искусства. М., 1972. С.32.
9. Там же. С.38.
10. Там же. С.72.
11. Там же. С.60.
12. Там же. С.63.
13. Там же. С.65.
14. Там же. С.38.
15. Гегель Г. Философия религии. В2т. Т.1. М., 1976. С.438.
16. Ранние формы искусства. М., 1972. С.33.
17. Каган М. Морфология искусства. Л., 1972. С.192.
- Код ссылки на тему, для размещения на персональном сайте | Показать
Совершенно очевидно, коль скоро автор решил высказаться очень поверхностно на эту тему (весьма тонкую, неуловимую и неоднозначную), то он не имеет опыта духовных переживаний, связанных с этим чувством. 