( НЕ ДАРВИНОВСКАЯ)
В. Н. Тарабанко
ВВЕДЕНИЕ
Господа учёные! В биологии сенсация – Ватикан признал истинность дарвинизма. Я
думаю биологи -дарвинисты не в восторге от этого признания, так как именно работа Дарвина положила конец многовековому монополизму теологов в трактовке законов живой природы, что восторженно было воспринято его современниками. Полтора века дарвинизм защищал
биологию от креационизма и вот конфуз – креационизм вновь отыскал таки лазейку. Другими словами, для биологии это объективный сигнал кризиса дарвиновской модели развития, ибо
религия обнаружила в ней слабое звено, которое допускает её идеалистическое толкование или, скорее всего, само является идеалистическим заблуждением. Дарвинисты же рискуют по-
терять лицо, если промолчат, поскольку такой знак согласия равносилен предательству.
Предлагаемая вашему вниманию работа является попыткой преодоления этого кризиса.
Философ Алексеев П.В. пишет: «В качестве метатеории, обеспечивающей взаимодействие
философии с биологией (с эволюционной теорией, теориями генетики, молекулярной биоло-
гии), может выступать ныне создаваемая теоретическая биология. Речь идёт…о применении
к биологии общих положений материалистической диалектики, которые в данном случае име-
ют специфическую форму в силу специфики объекта познания»(6).
Из этой ёмкой цитаты следует, что теоретической биологии до сих пор нет и в ближайшей перспективе её бенефис не предвидится. Дело в том, что философы только уговаривают, ско-
рее даже нижайше просят биологов обратить внимание на прогностические возможности мате-
риалистической диалектики, вместо того, чтобы доказывать острую необходимость диалекти-
зации биологической идеи развития ввиду наличия в ней откровенных субъективаций Такая пассивная позиция философов объясняется видимо тем, что они дилетанты в биологии и пото- му самим биологам предстоит выявить природу этих субъективаций, а затем, освободившись от них, создать объективную базу будущей теоретической биологии. Ибо сказано: «Если отбросить невозможное, то всё что останется, каким бы невероятным оно не казалось, должно быть истиной»(К. Дойл).
Сформулируем это невозможное.
1. Прежде всего обнаруживается, что причины развития двух миров (неорганического и органического) различны и несовместимы по сути.
По канонам диалектики «Источником (причиной) саморазвития, изменения объекта выступа- ет его внутренняя противоречивость, отражающая сущность закона единства и борьбы проти- воположностей».
По Дарвину причина изменения биологических объектов абсолютно случайна, имеет разно- направленный вектор, а естественный отбор затем сохраняет организмы с вновь возникшими полезными изменениями и уничтожает с изменениями вредными.
Принимая за истину обе причины изменчивости, мы «воленс-неволенс» превращаемся в за- ложников пародоксальной дилеммы, согласно которой в едином материальном мире неживая природа развивается по закону диалектики (общей теории развития), а живая – по закону дар- винизма (частной «теории» развития). Эта дилемма есть продукт заблуждения, привнесенного в биологию дарвиновским мальтузиманством, а материальный мир развивается по единому
1
закону – диалектическому. Лишь преодолев данное заблуждение, мы инициируем процесс диалектизации биологической науки.
2. С появлением генетики перспективы формирования теоретической биологии стали ещё призрачнее, чем прежде. Первые годы сосуществования с генетикой эволюционное поле без- раздельно принадлежало дарвинизму, ибо «…работа Менделя …не защищала и не оспаривала никакой теории эволюции, она просто была чужда ей»(4). Однако вскоре генетик Иогансон, по результатам своего эксперимента, сделал буквально убийственный для дарвинизма вывод:«Ге- нетика устранила основу дарвиновской теории отбора» и «таким образом проблема эволюции в действительности является совершенно открытым вопросом». В пору было заказывать пани-хиду по дарвинизму, однако идею развития не выбрасишь на свалку вслед за естественным от- бором и пришлось таки генетикам лепить свою модель эволюции. Именно лепить, поскольку их детище (СТЭ) родилось в недрах чуждой эволюционизму концепции и её авторы, бережно сохраняя суть генетических постулатов, так перекроили, нет извратили дарвинизм, что его не узнал бы родной отец. Но шила в мешке не утаишь.
По Дарвину неопределённая изменчивость организмов инициируется условиями обитания, то есть находится под прямым или косвенным влиянием среды (эктогенез).
По де Фризу мутационная изменчивость возникает внезапно и не зависит от влияния среды
(автогенез). Из истории известно, что автогенетическо-катастрофическая суть мутаций долгое время оставалась головной болью генетики, пока кого-то из них не осенило чуть-чуть подпра- вить Дарвина: «Основой дарвинизма является учение о неопределённой изменчивости. Ре- шение проблемы об историческом возникновении целесообразности, уничтожение всякой мистики и телеологии в этом вопросе было связано с тем, что Дарвин показал, как целесооб- разность возникает через отбор неопределённых, то есть нецелесообразных наследственных уклонений …, появляющихся в потомстве организмов даже при наличии одинаковых внешних условий»(4). Если в дарвиновском понимании определить «нецелесообразные уклонения» бесполезными в данных условиях и в данное время, то они не улавливаются отбором, а если вредными, то отбор уничтожит их. Таким образом, внешне невинная подмена понятий (неоп- ределённая изменчивость на нецелесообразную) превращает естественный отбор в фетиш, ибо
мутации-повреждения вредны по определению, но отбору теперь «низзя» уничтожать их. Фактически теперь его суть противоречит дарвинизму, однако генетики вынуждены эксплуа- тировать его в дарвиновском смысле. А что делать – иной причины эволюции у них нет.
3. Необходимо преодолеть гипноз идеи катастрофизма, который преследует биологию с мо- мента её зарождения (теории Кювье, Дарвина, де Фриза, Пригожина) и понять, наконец сколь противоестественна канонизация абстрактной, абсолютной случайности (неопределённая изменчивось и мутационизм). Правда фактор случайности диалектика не отрицает и в биоло- гии он несомненно отражается в характере наследственных изменений, но диапазон его действия ограничен и специфичен – случайна только встреча конкретных гамет, последующее же развитие организмов строго закономерно, включая и катастрофические последствия инбридинга и особенно инцухта.
Возведение этих последствий в ранг сил эволюции – это снова откровенная фальсификация.
В итоге «Всё что останется – истина», свободная от креационизма, дарвинизма и прочих версий идеалистического толка.
ПРИЧИНА БИОЛОГИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ
Публикацию «Происхождения видов» следует считать эпохальным событием в развитии эволюционной идеи. Ч.Дарвину удалось ещё при жизни убедить научный мир, что истори-
2
ческое изменение организмов определяется только естественными, природными факторами Эта была победа над креационизмом, которая стала началом поистине революционного пере- ворота в биологии. Она принесла дарвиновскому учению заслуженное признание, но заклю- чительного этапа данного переворота к сожалению не последовало и вот почему.
В автобиографии Ч.Дарвин пишет: «Вскоре я понял, что краеугольным камнем успехов чело-
века в создании полезных рас животных и растений был отбор. Однако в течение некоторого
времени для меня оставалось тайной, каким образом отбор мог быть применён к организмам,
живущих в естественных условиях. В октябре 1838г… я случайно…прочитал книгу Мальтуса “О народонаселении” и так как благодаря продолжительным наблюдениям над образом жизни животных и растений я был хорошо подготовлен к тому, чтобы оценить повсеместно проис- ходящую борьбу за существование, меня сразу поразила мысль, что при таких условиях бла- гоприятные изменения должны иметь тенденцию сохраняться, а неблагоприятные – уничто- жаться. Результатом этого и должно быть образование новых видов. Теперь, наконец, я обладал теорией, при помощи которой можно было работать…»(1).
Итак он избрал реакционный, и потому идеалистичный, закон Мальтуса основой своего эволюционного учения. Тогда диалектические закономерности развития материального ми-
ра только начинали формироваться и у него фактически не было иного выбора. А без знания этих закономерностей борьба за существование и естественный отбор создавали лишь иллю- зию материалистичности, оставаясь идеалистичными по сути. Когда же в 1883г Ф.Энгельс определил суть дарвинизма с диалектических позиций [«В учении Дарвина я согласен с те- орией развития, дарвиновский же способ доказательства (борьба за существование, естествен- ный отбор) считаю всего лишь первым, временным, несовершенным выражением только что открытого факта»] было уже поздно. Биологи уже безоглядно поверили в дарвинизм, и не поверили Ф.Энгельсу, проигнорировав его критику (2).
Кстати, подобные заблуждения в истории не единичны. Так древнегреческий учёный Птоло- мей предложил геоцентрическую систему мира, согласно которой все видимые движения планет и звёзд объяснялись их вращением вокруг неподвижной Земли. Сто лет спустя другой грек Аристарх заметил логическую ошибку Птоломея. Если все планеты вращаются по сво-
им сферам, то почему Земля (тоже планета) – неподвижна? А в результате он создал модель Солнечной системы, в которую астрономы точно так же не поверили и она оставалась забы- той до переоткрытия её Коперником. И Менделю в своё время не поверили, что наследствен- ность дискретна.
Но если дарвиновская модель идеалистична, то в чём секрет её удивительной живучести?
Начнём издалека. К настоящему времени историки насчитывают более 30 версий эволюции
и их клонирование не только не прекратилось, а даже возрасло с появлением дарвиновского учения. Уже одно это вызывало сомнения в его истинности и оппоненты сосредоточили свою критику на основополагающем положении дарвинизма: «Любая теория эволюции, которая не объясняет причин появления вариаций, ошибочна в своей основе» (Э.Коп).
Критика несомненно была объективной. Это признавал сам Ч.Дарвин: «Наше незнание зако- нов изменчивости глубоко. Ни в одном из ста случаев мы не можем указать причину, почему та или другая часть организации изменилась»; этого не отрицали его последователи: «Главное в дарвинизме – совсем не объяснение механизма изменчивости организмов в ходе эволюции. Сам Дарвин как раз принимал изменчивость как постулат, предоставив разгадку её механиз- мов будущим поколениям биологов» (3).
Но критика к сожалению оказалась не конструктивной. Оппонентам так и не удалось разга-
дать тайну этого механизма (причины) изменчивости, без чего практически невозможно поколебать устои дарвинизма.
3
Тем не менее и без этого дарвинизм в последующем всё-таки оказался в довольно критичес-
кой ситуации, которая было инициирована не критиками, а генетикой, правоприемницей
дарвинизма – наукой о наследственности и изменчивости организмов.
Когда генетик Иогансен экспериментально установил, что в чистых линиях организмов
естественный отбор не действует, он заключил следующее: «Генетика устранила основу
дарвиновской теории отбора» и «таким образом проблема эволюции в действительности яв-
ляется совершенно открытым вопросом». Это был сокрушительный аргумент не только для
дарвинизма, но и для биологии в целом, ибо классическая генетика, которая на волне убеди- тельных и революционных успехов в экспериментальном изучении наследственности, не
без основания претендовавшая на ведущую роль в биологии, вообще не имела своей эволю- ционной идеи. Сложность cоздания такой идеи заключалась в том, что «..работа Менделя не
защищала и не оспаривала никакой теории эволюции, она просто была чужда ей» (4). В этой
чуждой эволюционизму концепции за причину изменчивости принимались то механическая
комбинаторика неизменных факторов-генов, то теория мутаций – теория абсолютно случай- ного повреждения генов, не зависимая ни от среды, ни от организма. Однако, когда стало ясно, что комбинаторика и мутации-повреждения, причиной изменения организмов не явля- ются и являться не могут, генетика была вынуждена пойти на реанимацию дарвинизма. Восстановив таким образом в правах ранее поверженный естественный отбор, но не прибли-зившись при этом ни на иоту к познанию причины изменчивости организмов, генетика, во- первых, сокрыла ею же полученные эмпирические данные, что по сути является фальсифика цией; во-вторых, генетика, при формировании своей синтетической теории эволюции (СТЭ), не ведая того, наградила её вирусом идеализма, поскольку ложный постулат дарвинизма об абсолютной случайности неопределённых изменений организмов явился лазейкой для проник- новения идеи катастрофизма в эволюционную биологию.
Итак дарвинизму снова удалось выстоять и снова ввиду отсутствия объективного реше-
ния проблемы причины изменчивости организмов.
Где же скрывается эта загадочная, неуловимая причина изменения?
К сожалению, дарвиновская «теория эволюции» базируется на фактологическо-описатель- ном анализе явлений, но не их сущности и потому логика её выводов ограничена уровнем стихийного материализма. В этой ситуации дарвинистам удаётся сохранять традиционное статус-кво лишь потому, что оппоненты, не имея оптимального варианта решения, не знают как его преодолеть. «Уж сколько раз твердили миру», что фактологические аргументы как правило теоретически не достоверны: «Доказанное примерами никогда нельзя считать пол- ностью доказанным» (Г.Лейбниц); «Не доверяйте наблюдениям пока они не подтверждены теорией» (А.Эддингтон). На таком идеалистическом уровне диспут становится бессмыслен- ным, ибо каждая из сторон признаёт сомнительными доводы оппонентов, а в результате
критерии их истинности или ложности становятся практически недоказуемыми.
Мы живём в другую эпоху и теперь по сравнению с Ч.Дарвиным вольны выбирать между
мальтузианством и диалектикой. Надеюсь выбор последней не будет неожиданным, так как
в наше время диалектика превратилась в общую теорию развития материального мира. А поскольку биологическая эволюция является её частным случаем, постольку законы диалек- тики и надлежит принять за эти истинные критерии при обосновании теории эволюции.
Только таким образом можно преодолеть догматы стихийного материализма, под прессом которых диалектике до сих пор закрыт путь в теоретическую биологию.
Итак диалектика и биология. Ядром диалектики является закон единства и борьбы про- тивоположностей, который ориентирует на понимание и раскрытие механизма развития: «Источником (причиной) самодвижения, развития, изменения объекта выступает его внут-
ренняя противоречивость» (учебник философии).
4
Но биологии неизвестна категория “внутренняя противоречивость”. Чтобы понять почему она неизвестна вновь обратимся к истории и напомним в качестве аналогии ключевые этапы
формирования теоретической физики и химии.
Важной исходной точкой для развития этих наук явилось представление об атомах. Атомис-
тическое мировоззрение позволило познать человечеству первое фундаментальное свойство материи – её дискретность.
В начале 20-го века наконец было опровергнуто заблуждение о неделимости атома и открыто
его строение, что привело к познанию второго фундаментального свойства материи – её внут- ренней противоречивости (атом – это электронейтральная частица, состоящая из положитель- но заряженного ядра и отрицательно заряженных электронов). Лишь после открытия внутрен- ней противоречивости атома физика и химия вступили в заключительную фазу научной рево- люции. С этим вернёмся к биологии. В своё время было установлено, что органическая мате- рия тоже дискретна – клеточное строение организмов. С рождением генетики мы узнали ещё
и о дискретности наследственной системы – был открыт ген. Стало ясно, что первое фунда- ментальное свойство присуще органической материи. А вот второе фундаментальное свойст- во до сих пор неведомо биологии, более того, его признание на первый взгляд может вообще показаться контрпродуктивным, если односторонне, опираясь только на сведения о неоргани- ческих объектах, фиксировать, что внутренняя противоречивость в процессе изменения пос- ледних приводит к их разрушению. Например, горные породы разрушаются и превращаются
в песок, железо – в ржавчину и пр. и пр.
Но!! Решая проблему возникновения жизни на Земле, А.Опарин (5) высказал оригинальную
догадку, базирующуюся на экспериментальных наблюдениях многих исследователей. Он
обратил внимание, что гидрофильные растворы коллоидов высокомолекулярных органичес-
ких соединений более устойчивы и стабильны не в чистом виде, а при смешивании раство-
ров двух разноимённо заряженных коллоидов, например, растворов кислых и щелочных белков и потому капли этих сложных (противоречивых) коллоидов имеют больше шансов сохраниться как индивидуальные образования. На языке диалектики это означает, что при- чиной устойчивости капли сложного коллоида является её внутренняя противоречивость, которая в среде высокомолекулярных органических соединений проявляется в защитном, а не в разрушительном качестве.
В этом защитном качестве внутренняя противоречивость стала основой зарождения жизни,
её ангелом хранителем, совершенствуясь и усиливаясь в процессе развития живой природы. Теперь мы знаем, что каждая клетка, каждый орган и вся структурная система организма
подчинены функции защиты. Эта защитная функция внутренней противоречивости организ-мов стала основой иммунологии – «науки о защитных реакциях организма, направленных на сохранение его структурной и функциональной целостности и биологической индивидуаль- ности». Если же рассматривать данные реакции в общебиологическом ракурсе, а не только в прикладном, как результат лечебной или профилактической вакцинации организмов, то та- кая экстраполяция позволяет видеть в иммунном ответе главную функцию наследственной системы каждого живущего на Земле, которую для простоты назовём «ЗАЩИТА».
В первом приближении ЗАЩИТА предстаёт перед нами в двух ипостасях. Во-первых, она
сохраняет преемственность и неизменность генетической конституции организма, что мы называем наследственностью или исторической памятью развития. Чем противоречивее эта
генетическая конституция, тем гибче и надёжнее она обеспечивает защиту организма.
Во-вторых, она становится причиной изменения генетического аппарата, если последний
иногда (из-за внутренних или внешних факторов) оказывается не в состоянии обеспечить
5
своему организму сохранение жизни и этому индивиду, чтобы выжить, остаётся только одно – найти и дополнить свой генетический багаж новым и обязательно целесообразным в
данном случае способом защиты, ибо «любая функция подчинена цели, работает на цель, …цель в конечном итоге объективно обусловлена» (6).
Конечно не всем дано выжить и продолжить род, но с каждой вновь приобретённой защит-
ной реакцией выживший и его потомство становятся гармоничнее и целесообразнее, тем
самым инициируя процесс постоянного прогрессивного развития живой природы.
Этому есть экспериментальные доказательства:
1. «При инъекции вирулентного S-штамма пневмококков мыши погибают. При введении мышам R-штамма (бескапсульного, невирулентного) они не погибают. Если смешать убитый S-штамм с живым R-штаммом и ввести мышам, они погибают, при этом из крови мышей выделяются вирулентные, образующие капсулу пневмококки» (7). Следовательно, кокки
R-штамма способны копировать и включать в свои хромосомы код капсулы, а с ним и код вирулентности S-штамма.
2.Введение сыворотки убитых патогенных микробов делает человека невосприимчивым
к конкретному заболеванию (приобретённый иммунитет). По аналогии с пневмококками можно допустить, что патогенный агент сканируется хромосомным аппаратом человека и последующий контакт с ним заканчивается не заболеванием, а лишь синтезом соответству- ющего антидота (антигена), разрушающим болезнетворную субстанцию микроорганизма.
В такой трактовке внутренняя противоречивость организмов оказывается главной, активной
движущей силой их самосохранения и самосовершенствования. И здесь мы не одиноки:
«…регуляторные механизмы микроорганизмов обладают странным на первый взгляд свой- ством: микроорганизмы ведут себя так, как будто у них есть определённая цель. Такое пове- дение характерно для всех живых организмов, и его называют целесообразным (телеономи- ческим) поведением»(8).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
До тех пор, пока будут игнорироваться прогностические возможности диалектических
законов развития живой природы, биология будет оставаться в плену заблуждения и, следо- вательно, в теоретическом застое. К слову сказать, философы тоже настоятельно подчёрки-вают необходимость диалектизации эволюционной концепции, хотя из этого вовсе не сле-
дует, что они её и осуществят. Видимо данную проблему предстоит осознать и решить са-мим биологам, а не надеяться на философов – дилетантов в биологии.
И последнее. Не абсолютизируем ли мы внутренние противоречия в ущерб внешним (влия-
нию среды) ? Отнюдь. «Не игнорируя нисколько значение внешних противоречий, материа- листическая диалектика вместе с тем утверждает, что внутренние противоречия играют главную, первенствующую роль в развитии…Внутренние и внешние противоречия в процессе развития находятся в единстве, в связи, но было бы грубой ошибкой подменять первые ведущие вторыми» (учебник философии).
ЭВОЛЮЦИОННЫЕ РУБАИ
Чтоб эволюции познать законы
В гаданиях запутались умы.
Но уничтожит диалектика препоны
Лишь с ней поймём, как заблуждались мы
Вещают: от случайности защиты нет,
Мол всё она «мутит» и создаёт.
Но ей подвластен лишь союз гамет,
А прочее – наследственность блюдёт. 6
Говорят генетика точна
Но трудно понять феномен
Всё знает о жизни она,
Не знает только, что такое ген?
Л И Т Е Р А Т У Р А
1. Дарвин Ч. Происхождение видов путём естественного отбора. М. 1987г.
2. Энгельс Ф. Диалектика природы, т.5. М.1986г.
3. Яблоков А.В., Медников Б.М.Послесловие к «Происхождению видов».М. 1987г.
4. Дубинин Н.П. Общая генетика. М. 1970г.
5. Опарин А.И. Возникновение жизни на Земле. М. 1957г.
6. Алексеев П.В. Наука и мировоззрение. М. 1983г.
7. Гусев М.В., Минеева Л.А. Микробиология. М. 1978г.
8. Стейниер Р., Эдельберг Э., Ингрэн Дж. Мир микробов, т.1. М. 1979г.
- Код ссылки на тему, для размещения на персональном сайте | Показать
